Князь Серебряный, Упырь, Семья вурдалака - Страница 79

- А тот! - отвечал парень, указывая пальцем на морозовского коня.

- Тот? А зачем же тот?

- А затем, что поплотняе! - ответил парень лениво.

Гусляр залился смехом, но в это время раздался голос бирючей [].

- Православные люди! - кричали они в разные концы площади, - зачинается судный бой промеж оружничего царского, князь Афанасья Иваныча Вяземского, и боярина Дружины Андреича Морозова. Тягаются они в бесчестии своем, в бою и увечье, и в увозе боярыни Морозовой! Православные люди! Молитесь пресвятой троице, дабы даровала она одоление правой стороне!

Площадь затихла. Все зрители стали креститься, а боярин, приставленный ведать поединок, подошел к царю и проговорил с низким поклоном:

- Прикажешь ли, государь, зачинаться полю?

- Зачинайте! - сказал Иоанн.

Боярин, окольничий, поручники, стряпчие и оба дьяка отошли в сторону.

Боярин подал знак.

Противники вынули оружие.

По другому знаку надлежало им скакать друг на друга, но, к изумлению всех, Вяземский закачался на седле и выпустил из рук поводья. Он свалился бы на землю, если б поручник и стряпчий не подбежали и не помогли ему сойти с коня. Подоспевшие конюхи успели схватить аргамака под уздцы.

- Возьмите его! - сказал Вяземский, озираясь померкшими очами, - я буду биться пешой!

Видя, что князь сошел с коня, Морозов также слез с своего черно-пегого и отдал его конюхам.

Стряпчий Морозова подал ему большой кожаный щит с медными бляхами, приготовленный на случай пешего боя.

Стряпчий Вяземского поднес ему также щит, вороненый, с золотою насечкой и золотою бахромой.

Но Афанасий Иванович не имел силы вздеть его на руку. Ноги под ним подкосились, и он упал бы вторично, если б его не подхватили.

- Что с тобой, князь? - сказали в один голос стряпчий и поручник, с удивлением глядя ему в очи, - оправься, князь! У поля не стоять, все равно что побиту быть!

- Сымите с меня бронь! - проговорил Вяземский, задыхаясь. - Сымите бронь! Корень душит меня!

Он сбросил с себя ерихонку, разорвал ожерелье кольчуги и сдернул с шеи гайтан, на котором висела шелковая ладанка с болотным голубцом.

- Анафема тебе, колдун! - вскричал он, бросая гайтан далеко от себя. - Анафема, что обманул меня!

Дружина Андреевич подошел к Вяземскому с голым тесаком.

- Сдавайся, пес! - сказал он, замахнувшись. - Сознавайся в своем окаянстве!

Поручники и стряпчие бросились между князя и Морозова.

- Нет! - сказал Вяземский, и отуманенный взор его вспыхнул прежнею злобою, - рано мне сдаваться! Ты, старый ворон, испортил меня! Ты свой тесак в святую воду окунул! Я поставлю за себя бойца, и тогда увидим, чья будет правда!

Между стряпчими обеих сторон зачался спор. Один утверждал, что суд окончен в пользу Морозова; другой - что суда вовсе не было, потому что не было боя.

Царь между тем заметил движение Вяземского и велел подать себе брошенную им ладанку. Осмотрев ее с любопытством и недоверчивостью, он подозвал Малюту.

- Схорони это, - шепнул он, - пока не спрошу! А теперь, - произнес он громко, - подвести ко мне Вяземского.

- Что, Афоня? - сказал он, усмехаясь двусмысленно, когда подошел к нему Вяземский. - Видно, Морозов тебе не под силу?

- Государь, - ответил князь, которого лицо было покрыто смертельною бледностью, - ворог мой испортил меня! Да к тому ж, я с тех пор, как отправился, ни разу брони не надевал. Раны мои открылись; видишь, как кровь из-под кольчуги бежит! Дозволь, государь, бирюч кликнуть, охотника вызвать, чтобы заместо меня у поля стал!

Домогательство Вяземского было противно правилам. Кто не хотел биться сам, должен был объявить о том заране. Вышедши раз на поединок, нельзя было поставить вместо себя другого. Но царь имел в виду погибель Морозова и согласился.

- Вели кричать бирюч, - сказал он, - авось кто поудалее тебя найдется! А не выйдет никто, Морозов будет чист, а тебя отдадут палачам!

Вяземского отвели под руки, и вскоре, по приказанию его, глашатаи стали ходить вдоль цепи и кричать громким голосом:

- Кто хочет из слободских, или московских, или иных людей выйти на боярина Морозова? Кто хочет биться за князя Вяземского? Выходите, бойцы, выходите стоять за Вяземского!

Но площадь оставалась безмолвна, и ни один охотник не являлся.

- Выходите, охотники, добрые бойцы! - кричали бирючи. - Выходите! Кто побьет Морозова, тому князь все свои вотчины отдаст, а будет побьет простой человек, тому князь пожалует всю казну, какая есть у него!

Никто не откликался; все знали, что дело Морозова свято, и царь, несмотря на ненависть свою к Дружине Андреевичу, уже готовился объявить его правым, как вдруг послышались крики:

- Идет охотник! Идет! - И внутри оцепленного места явился Матвей Хомяк.

- Гой-да! - сказал он, свистнув саблею по воздуху. - Подходи, боярин, я за Вяземского!

При виде Хомяка Морозов, дожидавшийся доселе с голым тесаком, обратился с негодованием к приставам поединка.

- Не стану биться с наймитом! - произнес он гордо. - Невместно боярину Морозову мериться со стремянным Гришки Скуратова.

И, опустив тесак в ножны, он подошел к месту, где сидел царь.

- Государь, - сказал он, - ты дозволил ворогу моему поставить бойца вместо себя; дозволь же и мне найти наймита против наймита, не то вели оставить поле до другого раза.

Как не желал Иван Васильевич погубить Морозова, но просьба его была слишком справедлива. Царю не захотелось в божьем суде прослыть пристрастным.

- Кричи бирюч! - сказал он гневно, - а если не найдешь охотника, бейся сам или сознайся в своей кривде и ступай на плаху!

Между тем Хомяк прохаживался вдоль цепи, махая саблей и посмеиваясь над зрителями.